Там, за синими морями… (дилогия) - Кондаурова Елена (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Она явилась ему на узкой, пропахшей мочой и гниющими отбросами улочке, безо всякого небесного знамения, в простенькой одежде, с нежным светлым лицом, на котором было написано беспокойство за его жизнь, и с глазами какого-то невообразимого зеленого цвета.
Несколько дней он сопротивлялся неизбежному, потом сдался и послал людей на ее поиски. Полученная в результате информация разочаровала и заставила отнестись к любви снисходительно. Рабыня. Его любовь всего лишь чья-то вещь. Богер подумал, что получить ее не составит труда, но ошибся. Все оказалось не так просто. Зато он узнал много интересного. Например, о том, что у него под носом развернулось целое преступное сообщество, которое действовало с таким размахом, что язык не поворачивался назвать его шайкой бандитов, каковыми они, несомненно, являлись.
Пришлось за большие деньги нанять людей и начать думать о том, как прижать их к ногтю, а заодно получить то, что принадлежит только ему.
О, он уже много знал о ней. Знал, что она чиста и невинна, как небесная дева. Что ни ее хозяин, ни кто-то другой не касается ее тела своими грязными лапами. А значит, можно подождать.
Несмотря на молодость, Богер умел ждать. Через своего духовника и наставника он вышел на одного из главарей шайки, недовольного своим положением, и, поклявшись дать ему все, что тот пожелает, заставил работать против своих. Откуда мог знать старый вор, что юный князь ни минуты не собирался держать данные изгою клятвы и что после того, как он выполнит свою работу, его жизнь, скорее всего, закончится в одной из пыточных камер княжеского замка.
А грех клятвопреступления ольрийскому князю отпустит сам верховный жрец, и он же помолится за его юную и неокрепшую душу.
Глава 9
Незаметно пролетел месяц. Ольрийская зима, вьюжная и снежная, но, к счастью, короткая, подходила к концу. Холодные ветры из Великой степи все еще приносили с собой тяжелые снежные тучи, но ветры с южного моря уже на равных вступали с ними в борьбу, и все чаще улицы Олгена заметало мокрым и липким весенним снегом.
Страсти в Закорючке хоть и не улеглись, но все же несколько поутихли. У соседей появились другие темы для сплетен, не только жизнь Пилы или Лики. Хотя доброжелательности, конечно, не прибавилось. Первое время Лика находилась в расстроенных чувствах, сильно переживала, разрываясь между надеждой, что все утрясется, и отчаянием оттого, что прежних отношений уже не вернуть, пока одна коротенькая встреча на рынке не заставила ее взглянуть правде в глаза.
Она встретила всего лишь Нету, кроткую, застенчивую и безответную Нету, которая шла ей навстречу по молочному ряду. Они давно не виделись, но Лика не могла винить в этом свою подружку. Сначала были синяки, потом чума, потом вся эта история с Пилой. По слухам Лика знала, что у маленькой вандейки все в порядке, что с мужем у нее все наладилось, да так, что некоторые соседки уже начали ей завидовать. Лика и сама не до конца поверила в то, что она приложила руку к этому счастью, не собиралась посвящать Нету в подробности той памятной пьянки и уж подавно не ждала никакой благодарности, но и такого поведения при их встрече она тоже не ожидала.
Нета шарахнулась от нее, как святой монах от предлагающей свои услуги уличной девки. Она даже не взяла молоко, за которое заплатила. Едва только завидев Лику, она быстро развернулась и почти бегом побежала к выходу.
Лика так и осталась стоять посреди ряда, не понимая, как такое могло произойти.
Она не чувствовала обиды, только боль. А когда боль отпустила, то поняла, что нет смысла кого-то винить, потому что люди вокруг нее просто так живут. Именно так они живут, так они хотят жить, и так они и будут жить.
В этот день Лика не купила на рынке молока. По дороге домой она решила, что если ей придется жить такой жизнью, то она умрет. Определенно, все это не для нее.
Дома она еще немного подумала и решила, что так оно даже лучше. Недаром говорят, что все, что делает богиня, оборачивается добром. По крайней мере, теперь Лика больше не чувствовала себя виноватой и обязанной жить по чьим-то правилам. Свободу она оценила дороже, чем хорошее отношение окружающих.
И она перестала обращать внимание на соседей. Совсем. Просто вычеркнула их из своей жизни окончательно и бесповоротно, и ни они сами, ни их мнения ее больше не интересовали. Вопрос о замужестве для нее отпал сам собой, хотя Таша она об этом в известность пока не поставила. Зачем? Он же сказал, что не будет заставлять ее выходить за того, кто ей не нравится, так что в ее власти сделать так, чтобы никто и не понравился. Навсегда остаться жить рядом с Ташем – что может быть лучше? Даже если он и не любит ее так, как она того хочет, все равно.
У Лики словно гора с плеч свалилась. Радуясь быстро наступающей весне, она гуляла по своему огромному запущенному саду, навещала в конюшне Дымка, кормила и ласкала его. Часто брала гитару и пела, совершенно не заботясь о том, слушает ее кто-нибудь или нет. Она и не догадывалась, что вокруг их дома крутится с каждым днем все больше и больше людей, желающих услышать ее смех или ее пение, а также побольше узнать о ее жизни с Ташем. Нетрудно догадаться, что в основном это были молодые люди, которые знали ее по посиделкам, а также пожилые женщины, желающие услышать что-нибудь непристойное. Правда, ко времени возвращения Таша домой улица пустела, как по волшебству, и он спокойно проходил к себе, будучи вполне уверенным, что так оно всегда и есть.
Молодой князь весь последний месяц постоянно предлагал Ташу за его рабыню деньги, все увеличивая и увеличивая суммы, до тех пор пока сам не почувствовал, что это становится уже неприличным. И смешным. Надо было принимать решение, и Богер его принял. С трудом и с загнанным далеко внутрь страхом. Он не хотел обращаться со своей любовью как с вещью и еще меньше хотел, чтобы она обвинила его в том, что он отнесся к ней как к вещи. Это было глупо и наивно, но он хотел, чтобы она хоть немного любила его. Выкупая ее у бандита, он выглядел бы в какой-то степени героем, а воруя, становился на одну ступень с ее хозяином, и все, чего был достоин после этого, – только презрения.
Но теперь рассуждать было уже поздно, решение принято, и оставалось лишь ждать результата.
Бадан, ранее не раз мягко намекавший на то, что такое решение было бы хоть и не лучшим, но все же выходом из положения, сразу начал предпринимать действия по устранению из игры Таша хотя бы на некоторое время, потому что никто, и сам Бадан в первую очередь, не мог предположить, как он отреагирует на такое наглое посягательство на его собственность. Может, вырежет весь княжеский замок в знак протеста, а может, вздохнет с облегчением, сбыв с рук приносящую одни проблемы обузу.
К сожалению или к счастью, но Бадану не удалось сплавить куда-нибудь Таша хотя бы на мало-мальски приличный срок, только задержать на пару часов. Для этого он, не мудрствуя лукаво, просто столкнул лбами одну из шаек Крока в полном составе с несколькими Ташевыми парнями. Какой из этого получится результат, Бадану, честно говоря, самому было интересно, и он предпочел остаться в поместье, чтобы своими глазами увидеть и схватку и дальнейшее разбирательство между Кроком и Ташем.
Когда на улице стемнело и народ в Закорючке начал постепенно расходиться по своим домам, через забор Ташева дома в нескольких местах перемахнули быстрые тени и растворились между яблонями и грушами.
Погода в этот день выдалась на редкость теплая, и Лика не торопилась уходить в дом. Она сидела на любимой Ташевой завалинке и бренчала на гитаре, напевая то одну, то другую песню. Само собой, из гуляющей закорючинской молодежи нашлись желающие ее послушать, и кое-кто повис на заборе, пытаясь рассмотреть едва освещенную неярким фонарем светловолосую певицу.
